15.05.2005
В Оберхаузене 51-й международный фестиваль короткометражек. Однажды в застойном Ленинграде я попал на сходное мероприятие и остался в диком восторге на долгое время - все фильмы были игровые, гениально-лаконичные, достаточно глубокие, а темы разнообразными. Здесь я попал на авторскую программу ангичанина Mark Lewis, одну из международных конкурсных и коллаж из популярных фильмов - сюжет: Художник перед чистым листом - рисует - муки творчества - признание...Слеплено из кусочков полутора сотен фильмов и чётко прослеживает стереотипичное в киноязыке. Конкурсные были сняты прекрасной техникой, но настолько примитивные по содержанию, что вспомнить почти нечего. Русский фильм про американскую лэди ставшую русской матрёшкой в пункте обмена валюты (главная героиня вырезана из раскрашенной фанеры) я бы вообще больше отнёс к иллюстрации диагноза типичной шизофрении, чем к искусству, но я не специалист, а принцип "Раз вам русская душа загадочная вот и отгадывайте, сволочи, о чём это мы, а нам задумываться некогда, творить надо" очень часто срабатывает.Возникает цепная реакция. На общем фоне блеснул один 10 минутный ирландский ролик. "Бесполезная собака" - неторопливый и ироничный рассказ крестьянина о псе, порода которого уже просто "собака" и ни к какому виду деятельности его приспособить невозможно: он даже курам уступает дорогу, а из своей миски позволяет лакать кошке. Полный конформист. Его единственное занятие - лежать на солнце и глубоко задумываться о смысле жизни. По весне он несколько оживляется, поскольку надругаться над ним у хозяина не поднялась рука. Мелькают его отчаянные попытки овладеть забором, ведром, коровой. Опять коментарий хозяина: "...впрочем не всегда столь безнадёжно..." и в кадрах уже два пса, похожих как две капли воды, только один - подросток, который пытается копировать движения "папы", вернее его неподвижные позы задумчивости над жизнью. Голос хозяина "... а может в этом и есть его основное предназначение, напоминать нам, что жизнь идёт..." и в кадр, спотыкаясь, вползает ещё одна совершенная копия - щенок, третья генерация.
Mark Lewis снимает "музейные" фильмы. Короткие сюжеты, преимущественно неигровые и без звука, предназначенные для украшения музеев, залов - типа движущихся картин. Смысл есть, не везде прозрачен, но: вечер, пустырь или свалка, вдалеке заброшенная полуразвалившаяся многоэтажка, в окнах которой то-ли перемещаются тени, то-ли это кажется из-за дрожания тёплого воздуха. Очень медленный наезд(Оптика у них!), вплоть до комнаты, с оборванными обоями, заваленной мусором которую прочерчивают на скэйбодах несколько подростков. На подоконнике крутится волчок, замедляется, падает и замирает, сюжет обрывается - главное это было движение невидимого поначалу, незримого волчка, всё происходило из-за него, вращалось вокруг...
Взгляд из кафе на улицу. Женщина, интенсивно жестикулируя разговаривает с таксистом негром, который ведёт себя при этом достаточно отстранённо, оглядывается по сторонам, переминается с ноги на ногу, явно скучает... Непривычность сюжета разрешается, когда мимо проезжает машина, проходят люди. оказывается, что женщина разговаривает с кем-то нам невидимым, скрытым зеркальной стеной, в которой отражается шофёр, находящийся фактически за спиной женщины. Фильм втягивает в игру подглядывания за жизнью, за её отражением в зеркале, в фильме. После просмотра автор рассказывал, что сюжет он снимал в лондонском кафе с ужасной кухней, но великолепным видом на улицу, просиживая неделями с камерой в ожидании Дара свыше - случайного сюжета.
Где - то осенью Хольмер наводил порядок в библиотеках элементов. Делал он это способом, предусмотренным в архаичной версии программы и, по недоразумению (или из-за уважения к традицям) сохранённом и в той, которой мы сейчас пользуемся, но обходящем все проверки и контроль компонентов. На днях меня попросили наскоро, "к завтрему", сварганить простенькую платку подсветки надписи. Я её нарисовал, протравил, распаял, свято веря в то, что если какие элементы из ранее используемых лежат уже в библиотеках, то проверять их -пустая трата времени. Когда плата не заработала, я понял, что вера моя тщетна, засунулся в библиотеки, нашёл там ошибки, тихо поделился с Хольгером своим горем, который только повздыхал,потом взял нож и пошёл в лабораторию "оперировать" - то есть перерезать дорожки и соединять проволочками. Через полчаса херу Симе нужно уже было везти образцы к заказчикам, он заходит с Хольгером и осведомляется как дела. Я ему говорю -сложный вопрос. Я не знаю такого немецкого слова, которое описывает данную ситуацию. "Шайзе?" (Дерьмо?) подсказывает херр Сима. Я ему объясняю, что "дерьмо" - это если бы я только схему нарисовал и тут же обнаружил ошибку, а когда уже и вытравил, и распаял... И тут Херр Сима грязно выругался на чисто русском с лёгким акцентом. "Можешь, говорит, объяснить Хольгеру что это значит?" "Это, говорю, как раз то, что очень хорошо подходит у ситуации, а по значению как бы утверждение о том, что некто состоял в близких отношениях с чьей-то мамой, безотносительно к конкретным лицам."