28.03.2003
Потеплело наконец-то. Подснежники-крымская эндемика, предмет заботы природоохраны, гордости рядовых крымчан, промысла предприимчивых, дохода таможенников и радости москвичей, приобретающих экзотический первоцвет, как оказалось прекрасно произрастают в далёкой Германии и внешне не сильно отличаются, впрочем я не специалист, вопрос больше к Серёге.
Весна соответственно действует и на коллег. Холмер совсем перестал выливать в раковину пиво после экспериментов, на работу заходит к обеду, как правило никакой и с трудом фокусируется на реальности. Зато его немецкий, при этом становится почти доступным для меня, поскольку больше походит на 78-оборотную пластинку, запущенную на 33. Иногда он даже делает весьма для меня уместные паузы в словах и, если при этом, он томно прикрывает глаза и подаётся корпусом вперёд, я понимаю, что это не от избытка нежных чувств и успеваю сбегать к себе в комнату, чтобы посмотреть в словаре пару новых слов, а потом вернуться и продолжить прерванную нить разговора. О лучшем преподавании немецкого нельзя было и мечтать. Правда, когда мы пересекаемся по работе и моя часть зависит от него и, поэтому зависает (В немецком эти понятия почему-то тоже однокоренные), я уже не прихожу от этого в восторг, справедливо ожидая гонки перед приездом заказчиков. Так и произошло при сдаче образцов на обогрев кресла, когда готовая (с моей точки зрения) плата пролежала у него пару недель на столе, а потом он её переделал до основанья (сделал он это, честно говоря, виртуозно), но на набивку 6 образцов у меня и Юргена оставалось два неполных дня, в которые Юрген заболел, поэтому оставшимся пришлось "...работать ещё больше" (Оруэлл. Ферма животных.) И оба этих дня я поминал Холмера не столь приветливо, как раньше, плюс к чему первый из дней он вообще прогулял, унеся с собой тайну местонахождения пары деталей, от установки которых вообще пришлось отказаться. Типичная зарисовка:
Хольмер внимательно рассматривает на столе точку в справочнике, глаза его закрыты, правая рука на мышке с нажатой левой клавишей. На экране монитора, который находится справа и не был бы виден даже Розе Кулешовой, в такт с его дыханием колышется при этом захваченный курсором трансформатор. Стабильность частоты дыхания говорит о давно закончившемся переходном процессе и установлении спокойной длительной фазы сна. Мы с Хольгертом (он сидит в комнате с Хольмером) за его столом шёпотом обсуждаем, почему Хольмер вчера забил в проект новую деталь, о которой никто не знает и существует ли она в реальности или это просто набор букв, типа галлюцинации. Наконец Хольгер решает обратиться к первоисточнику и громко спрашивает Хольмера, а чего это такое, собственно? Если без звука, то положение Хольмера нисколько не изменяется: голова опущена, глаза закрыты, правая рука на мышке, трансформатор качается, лёгкое шевеление губ, можно отнести к разновидности дыхания. На самом деле он довольно чётко отвечает, что вчера нашёл информацию об этом новом транзисторе, который с вот такими параметрами и уже заказал образец. Хольгер: "А можно её просмотреть?" больше, чтобы убедиться, что мы говорим не о сне. "Да, я распечатал"-левая рука Хольмера оживает (при этом голова, глаза и трансформатор продолжают жить своей жизнью) дотягивается до стопки листов на столе, слева от него, отсчитывает где-то 7-8 сверху, вытаскивает, протягивает (на голос) Хольгеру и покорно опускается на колено. На листке действительно то и всё, что нам надо. То что у Хольгера этот фокус не вызывает удивления говорит о привычности процедуры. Я обалдел.
"Общественность" поведением (скорее состоянием) Хольмера регулярно возмущается и любой бы на месте фр. Монтанус (шефиня) в два счёта бы его и т.д. Говорят, что он протеже больших заказчиков и поэтому... Я себе ситуацию прочности его рабочего положения при такой крутой безработице, как последнее время, уясняю во-первых чисто женской чертой шефини кого-нибудь спасать (здесь мне тоже, пожалуй повезло, хрен бы я иначе с моим языком получил шанс на "пробацайт"- испытательный срок, стандарт при устройстве на работу от 3 месяцев до года, у меня до 1 июня), а во-вторых, главное, то, что он делает, когда делает, он делает действительно здорово и в курсе всех проектов, которые в производстве, поскольку работает давно. И по-человечески не вписывается в стереотип немецкого коллектива: он ни разу не то чтобы не осуждал, не обсуждал даже никого из коллег. Как мне кажется, его мир: техника и собственная личная жизнь, которая никого не касается.
Последнее время, правда, этот стереотип у меня тоже пошатнулся.
Кристиан, парень с которым мы сидим в комнате. Некоторое время назад он уже работал на фирме, потом перешёл на Филлипс, потом попал там под крутое сокращение (40% всех работающих) и, практически одновременно со мной, был взят на временную работу тоже до июня. Он пишет программы для тестирования изготовленной продукции и, поскольку мы разрабатываем новую, постольку необходимость в её тестировании должна быть по-идее всегда. Для меня всё время было загадкой почему только на временную? В сравнении со мной он и по телефону свободно может и на английском общаться, и на немецком, конечно, и программы пишет на вижуалбейсике недостижимого уровня, и моложе лет на 10. Хольмера заменить ему, пожалуй, слабо, но, если бы я был начальником и выбирал между мной и им, то... Он, по вполне понятным причинам, постоянно при мне катит на Хольмера бочку, ставя на нём штамп конченного алкоголика, конечно, раз тот ежедневно почти пиво пьёт! (Да, ребята, не ездили вы на Баксан...) Но что всё время меня удивляло: даже без понимания нюансов немецкого было заметно, что его, Кристиана, не любят остальные. То есть за глаза-то я думаю, всех здесь не любят, но он, иногда, получает порции и персонального раздражения:
-Почему не проверяется этот диапазон, я же в пояснительной записке оговаривал, или тебе три листа прочитать трудно?...-А мне не интересно с какими трудностями ты при программировании сталкиваешься, мне надо чтоб оно работало и т.д. Я думал, что причиной тому могла быть его предыдущая работа на фирме, поскольку сейчас он ничего предосудительного не делает, ну приходит только и уходит по звонку, но, в конце концов, это норма. Возможно, психологически это злорадство по поводу его перехода на Филлипс или, порой, его несколько завышенные высказывания о проделанной им работе, но это же всё мелочи. Откровением для меня недавно было возмущённое высказывание хр. Сима за обедом (Кристиан пообедал раньше). "...(многое, что я не понял из-за языка)... он думает, что все остальные слепые и ничего не видят, только он один такой внимательный. И потом, зачем это мне, пусть идёт и фр. Монтанус докладывает. Сосед это твой, Цезарь (фамилия Кристиана-Юлиус), на трёх листах мне Е-майл накатал, что Хольмер опять никакой и пришёл поздно..."
А поскольку его возмущение было единодушно поддержано, то в результате я стал несколько хуже думать о своём соседе и значительно лучше о коллективе в целом.