09 10 2002
Я, наконец, нашёл работу. После 3 форштеллунгов на одной и той-же фирме: Sensorix. Конфетка, разработка схем, программироваяие PIC процессоров. Правда, необходим беглый инглиш, которого у меня вообще почти не осталось, то есть причина нагнать меня оттуда будет постоянно реально висеть в воздухе, но это первая реальная зацепка за жизнь.
Начало со 2 декабря, осталось только договор подписать. Поскольку располагаю ещё некоторым временем (6 недель), на дом мне выдали стартовый набор процессора (эмулятор, в котором PC играет роль любого процессора в режиме реального времени, а ножки, которыми оканчивается соединительный кабель соответствуют настоящему расположению), все необходимые программы и пару примеров на дискете. По той тщательности, с которой мне объясняли детали, я понял, что от меня ожидается не более, чем подключение, инсталляция и пара "интересных" вопросов, соответствует и работа, на которую меня планируют, поэтому сейчас главная задача "выпендриться", чтобы не протирать потом годами стёкла осцилографов. Всвязи с этим заканчиваю на полтора месяца всякие работы в и-нете, откладываю обе страницы и зарываюсь в создание "будущего".
На работе почти все коллеги и жители настолько мне сорадовались, что я смог хорошо представить, насколько там мой немецкий всем уже осточертел. С учётом недовзятого отпуска я работаю по 8 ноября, месяц ещё почти и, в целом, как ни обидно было вначале получать социальную работу, в конце-концов я нашёл в ней очень много положительных сторон. Не вдаваясь даже в практику немецкого, это был, в сущности, годовой отпуск, с размеренным распорядком дня, дней в неделе, Удо, на пятом кончилась минералка, я отвезу? Нет! Потому что воду мы будем развозить завтра после обеда и, если будет заказ от пятого, то мы отвезём и туда тоже. В этом была некоторая стабильность, отсутствие проблем, которые обязательно нужно решать: если посудомоечная машина включена в сеть, она должна работать, если нет, надо вызывать фирму, если не помогло- надо покупать новую. Каждый день, всегда, почти, какой-то работой был забит, поэтому пролетал со свистом. К жителям многим тоже привык (по-немецки "привык", звучит как "прожил").Фрау Плац, стройная 89 летняя "ведьма", как она себя называет, просыпается всегда первая и до завтрака вытягивает 3-4 сигареты, причём спускается с каждой сигаретой вниз, оставляя другие в комнате, и за каждой специально поднимается наверх:
-Если я не буду двигаться, мне только помереть и останется. Вон как моя соседка, спит целыми днями, лентяйка (её соседка лежачая), я иногда думаю, что она уже давно умерла. В лифте. Фрау Плац, вам куда нажать, вниз или вверх? Вниз! -На первый? -Ещё ниже. -Ниже не получится.-У меня получится, в ад, пожалуйста. Я унеё в менял мотор на кровати, зажатый между кроватью и стенкой, когда она вошла в комнату. Не буду, думаю, излишне проявляться, чтоб не напугать ещё, она всё равно возьмёт сигарету и свалит. Она зашла, села на кровать спиной ко мне и стенке и задумчиво так -Молодой человек, мне не очень интересно, что вы делаете у меня за кроватью, но если найдёте бутылку шнапса, она моя, ещё с Рождества. Хер Люч, тихий мирный старичок, всегда очень приветливый, несоизмеримо благодарный за любую мелочь, нажатую кнопку в лифте, придержанную дверь...Его комната была на 4, а на завтрак он спускался вниз, на 1. По идее на каждом этаже стоит канистра с охлаждаемой водой, при опустошении которой сёстры должны заказывать у нас новую. Это если они обратили внимание, если нет их внимания обращает кто-нибудь из жителей. Редко. Вода на любителя, градусов 8, иногда месяцами 20 литров не выпиваются. Хер Люч-любитель. О том что на четвёртом закончилась вода я узнавал, видя его, набирающим стакан воды на первом. При его неуверенной походке пронос стакана воды до и от лифта был эквивалентен набору канистры у родника на Эски-Кермене, за пару киломметров от палаток. Но ни разу он не обратился к сестре. Зачем, у них и так столько работы...Он был одним из первых, с кем я начал общаться. Я был в Днепропетровске, Запорожье, тоже, кажется, назывался так город. Мне тогда совсем мало было, меня как всех призвали, куда говорили туда и мы и шли. Вроде как долг перед Родиной, никто, почему-то не спрашивал "зачем это нам". И нас тоже никто не спрашивал ни о чём. Очень много погибло. Я не знаю, почему я остался, счастье, наверное. Он жил в двухместной комнате с женой, которая при мне уже не вставала, не разговаривала, последний месяц почти не открывала глаза, а на прошлой неделе умерла. Его перевели в одноместную комнатку на 2, где раньше жила "бабушка архитектор".
Когда кто-то умирает, внизу, около входа, на столике, обычно, зажигают свечку, рядом на нём толстая книга и на открытом листе написаны имя, фаилия, даты. (Видимо, существует некоторая символическая параллель между празднично украшенной свечкой, зажигаемой в столовой на столике того, у кого сегодня день рождения). Хер Люч весь день просидел на стуле рядом с этой свечкой, погруженный в себя. И если бы я подбирал аллегорию "высокой любви", то это была бы его тень на фоне окна, рядом с теряющимся в солнечных лучах, мерцающим пламенем. Сложное отношение у немцев к войне, они переросли период "национального стыда", когда иностранные языки изучались особенно интенсивно, потому что не дай бог во Франции по-немецки, прошли путём раскаяния в нацизме, когда подозрение в антисимитизме-это окончание карьеры партии или политика, а браки, столь редко заключаемые внутри страны, с большим желанием заключаются с какими-нибудь экзотическими невестами из Африки, Индии, Тайваня...Потом переосмыслили тоталитаризм вообще, Гитлера -Сталина-Мао-Муссолини в частности. И, сейчас, видимо, пришли к истории, из которой можно делать выводы, но которую нельзя уже изменить. Уходит поколение видевших войну, стираются в памяти виновники и причины. Это не оправдание, в конце концов, наши защищали свою территорию, а "их никто не звал" и "должны были понимать". Но тогда к "ним" нужно присовокупить и тех "предателей" (прибалтика, Западная Украина), которые десятилетиями жили на нашей стороне и не считали её своей, во всяком случае хотели бы жить на ней по-другому. И ощутить параллельно вину за Финляндию, Афганистан, заодно и за Сибирь. И камень в Хера Люча может бросить тот, кто никогда не преклонялся под мистической силой слов "порядок", "так надо", "Это мой святой долг", не поддавался очарованию пустой болтовни и искушению безответственного стадного подчинения. Не я, во всяком случае.