31 08 2002
Стефана хотел занести вначале в действующие лица, но по причине его систематического бездействия решил посвятить ему лишний день. Сам по себе достаточно интересный феномен, который встречается во всех языках и во всём мире. Прирождённый руководитель. То есть ни на что больше вообще не способен, а эта единственная способность приобретает болезненные очертания. 27 лет мужику. Через два дня после прихода на работу (я тогда уже 4 месяца отпахал) ключи от складов, которые дотоль хранились в ящике на шкафу, начинает таскать с собой. Когда мне понадобилось на склад, спрашиваю "Ключ у тебя?" "Да" "Мне нужен" "Зачем?". Тут я впадаю в ярость, говорю ему недоброе слово, которое заканчивается "...нужен будет в ящике возьмёшь". Пару дней после этого он обиженно сопел. Потом нам нужно было вместе с ним собирать стелаж на складе. Напротив стоял точно такой же уже собранный (мной, кстати, месяц назад). С порога склада мой коллега начинает "руководить": "Винты,значит, сюда кладём, полки в коридоре складируем...". Я уже чувствую, что для сборки нам потребуется вечность, поэтому молчу, наблюдаю, что будет дальше без возражений, время потому что всё равно рабочее. "Так, что делаем дальше?" "Стефан,говорю,а мне пополам, ты хочешь руководить - руководи" он воспринимает это как добрую шутку "Придётся, говорит, потому, что я ответственный", потом подходит к собранному стелажу и начинает его обнюхивать со всех сторон. Стелаж состоит из четырёх пар стоек, между которыми закрепляются 3 вертикальных ряда полок. Стефан на четвереньках, голова под самой нижней полкой "Смотри, Алекс, ты должен очень внимательно смотреть и постоянно учиться" "Не фиг, говорю, мне учиться, я эту полку сам собирал" Коллега поднимается по частям: вначале корпус и верхняя челюсть, потом нижняя отвисшая. "Ну, начинай, тогда" Я собираю один вертикальный ряд, Стефан другой, с тем, чтобы потом между ними навесить третий. Свой готовый ставлю в угол и рядом помогаю Стефану домучить его. Обе "лестницы" оказываются рядом, то есть стойка-к-стойке, вдруг напарник начинает истошно орать (немецкий язык беспомощен в этих ситуациях, звучит одно и то же слово "дерьмо", но с различной интонационной модуляцией), потом пинать ногами свою конструкцию. "Смотри ...!!! Мы собрали стойка к стойке, а здесь-жест напротив, не так, ты же сказал, что ты всё знаешь, разбирай теперь сам взад ...!!!" "Стефан, ты здоров? Всё нормально!" "Ты что совсем идиот, смотри, как здесь и как здесь, я что ли теперь в этом виноват?" "Конечно ты, говорю, отодвинь её на метр вправо и будем третью здесь посередине вставлять" "А-а-а, говорит, это я идиот". К сожалению в его словах звучала горькая правда. Я понял это на следующий день, когда он пытался внести стремянку в мастерскую. Правды ради стоит сказать, что конструкция двери и коридора предполагает единственно возможный путь для этого, но никто прежде никогда его специально не искал, он как бы очевиден. То есть четверо жлобов сидят за столом и с интересом наблюдают как маленький Стефан идёт путём проб и ошибок, при этом изыски Луи де Фюнеса и мистера Бина, оказываются примитивным придуриванием. Здесь человек искренне переживает, несколько раз пинает дверь, стремянку, пробует метод "сильнее надавить, само пройдёт", сыпется штукатурка... Когда, наконец, цель достигается, первым начинает апплодировать шеф хр.Герц, потом остальные. Через месяц в коллективе произошли изменения, закончился "срок" у циви Флориана, бесследно пропал свободный фотограф Карстен, Анцини стал постоянно уходить на больничные, когда понял, что никаких перспектив, обещанных ему в начале практики, не существует, пришёл на работу Херберт,45 лет, бывший токарь-слесарь.Через неделю после его прихода хр.Герц уходил в отпуск и, естественно, переложил все полномочия на него. Не на меня, потому, что тогда весь персонал должен был бы русский выучить "только за то, что их языком не владею"; не Стефана, потому что (см.выше) и не Анцини, потому что его на тот момент (впрочем, и потом тоже часто) не случилось на работе. Для Стефана это был удар ниже пояса. Однако, всё ворчание было переключено на отсутствующего Анцини. День начинался с "Смотри, опять больной! Всё время больной! Он на голову, наверное, больной! Сколько можно болеть!" "Ты-то чего переживаешь, он вообще здесь только практику проходит до августа?" "Алекс, как ты не понимаешь, он же всё время больной! И слава Богу, что только до августа" "Тебе-то лично в августе легче работать станет?" "Но он же всё время больной!!!Ты не понимаешь?" В конце концов я соглашаюсь, что не понимаю немецкого. Иногда его можно цитировать: Работаем с Хербертом в мастерской, Стефан берёт два заказа на "лампочку в потолке поменять" и выходит за дверь. "Ща, говорю, он за лестницей вернётся", "Нет, возражает коллега, он сначала в туалет зайдёт, потом сообразит", оказывается прав, Стефан возвращается минут через 5 с дежурным "Дерьмо" берёт стремянку и опять исчезает. Ещё через 5 минут я встречаю его задумчивого с лестницей в лифте. "Всё в порядке, поменял?" "Ага, поменял.Ты что, не видел, у нас в мастерской ни одной запасной лампы нет!!?"
О его немыслимо частых посещениях туалета Анцини слагал легенды. Я поначалу думал, что болячка какая, не язвил, но потом прямая зависимость между количеством навалившегося "аврала" и частотой его посещений убедительно перевесила в сторону "сачкует". Несколько раз эта тема вскользь прозвучала за столом от Херберта, на что он вяло огрызнулся, но "косить на желудок" перестал. А неделей-двумя позже делится своими впечатлениями от подружек Ани и Герды. "Идиотки, какие-то. Я иду в туалет, они "Доброе утро!", выхожу из туалета они опять "Доброе утро!" и так 50 раз в день". Опять зачастил, значит.